Заместитель начальника Центра мониторинга качества ФИПС Юрий Зайцев указал, что цифровизация в сфере интеллектуальной собственности способствует развитию средств вычислительной техники, которые все в большей степени проникают во все отрасли промышленности и в повседневную жизнь граждан. С приходом таких средств в различные сферы общественной жизнедеятельности неизбежно появляются новые объекты, потенциально либо уже патентоспособные и охраняемые: графические интерфейсы (первые патенты на них были выданы в России в 2006 году), 3D-модели и т. д.

По словам эксперта, можно представить себе ситуацию недалекого будущего, когда люди смогут иметь у себя дома 3D-принтер и "печатать" те или иные вещи для личного пользования. При этом сейчас согласно подп. 4 ст. 1359 ГК РФ не является нарушением патента, то есть исключительного права на изобретение, полезную модель или промышленный образец, их использование для удовлетворения личных, семейных, домашних или иных не связанных с предпринимательской деятельностью нужд, если целью такого использования не ставится получение прибыли или дохода. Эксперт считает, что в связи с этим однажды могут возникнуть риски массового использования охраняемых патентом объектов.

Главный государственный эксперт по интеллектуальной собственности отдела промышленных образцов ФИПС Ирина Тарасова обозначила четыре наиболее часто встречающихся в профессиональной литературе определения 3D-модели, каждое из которых связано с разными составляющими или стадиями процесса ее изготовления:

• цифровой файл изделия;
• изображение изделия в трехмерной модели в электронной форме;
• программное обеспечение 3D-моделирования или печати;
• конечное изделие, полученное способом 3D-моделирования или печати.

Обозначенные определения 3D-модели хотя и не исключают друг друга, но в зависимости от того или иного понимания могут отличаться концепции правовой охраны. Так, к охраняемым результатам интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средствам индивидуализации относятся среди прочего программы для ЭВМ, базы данных, промышленные образцы (подп. 2-3, подп. 9 п. 1 ст. 1225 ГК РФ). По словам эксперта, если рассматривать 3D-модель как ПО по ее созданию, то в таком случае модель можно классифицировать как объект авторского права [в частности ПО и базы данных – это объекты авторского права. – ГАРАНТ.РУ.]. В настоящее время, как отметила эксперт, ФИПС уже регистрирует ПО и базы данных, связанные с 3D-моделями (например, базы данных как комплекты дизайнерских трехмерных моделей).

Если под 3D-моделью понимать само изделие, полученное соответствующим методом, то в таком случае, пояснила Ирина Тарасова, можно рассматривать ее как промышленный образец, то есть как объект патентного права. Защита таких моделей не будет отличаться от существующей практики охраны промышленных образцов, указала представитель ФИПС. Единственное отличие может быть в перспективе связано со способом представления изделия при подаче заявки на выдачу патента.

Сейчас в России изделие представляется в режиме различных плоскостных его видов, но Минобрнауки России совместно с Роспатентом уже активно ведут работу над изменениями в ГК РФ, которые обеспечат возможность представления изделия при подаче заявки в трехмерном виде в электронной форме, о чем сообщил руководитель Роспатента Григорий Ивлиев в интервью для ГАРАНТ.РУ. В Республике Корея, например, отметила Ирина Тарасова, такая практика уже внедрена.

Трендом в области интеллектуальной собственности стало также обсуждение проблем регулирования искусственного интеллекта. Руководитель Исследовательского центра проблем регулирования робототехники и искусственного интеллекта АНО "Робоправо", советник Dentons, старший научный сотрудник ИГП РАН Андрей Незнамов обозначил три ключевых вопроса по этой теме: 

• что такое искусственный интеллект?
• Нужны ли меры правового регулирования в отношении искусственного интеллекта, и если да, то зачем?
• Какие методы могут применяться в случае необходимости регулирования? 

Прежде всего эксперт отметил, что понятие искусственного интеллекта многозначно, выделяют так называемый "сильный" и "слабый" искусственный интеллект. Под первым понимают универсальный интеллект по "голливудской модели", то есть чаще всего человекоподобного носителя "разума", способного рассуждать абсолютно самостоятельно (каких пока, конечно, не существует). Под вторым понимают именно те существующие технологии, вопросы о регулировании которых сегодня активно обсуждаются – это, например, биржевые роботы, голосовые помощники на смартфонах, различные решения в сфере legal tech, суперкомпьютер IBM Watson и т. д.

Важным элементом искусственного интеллекта является автономность, под которой понимается способность выполнять поставленные задачи в зависимости от текущего состояния и восприятия окружающей среды без вмешательства человека (п. 3.4 Национального стандарта РФ ГОСТ Р 60.0.0.2-2016 "Роботы и робототехнические устройства. Классификация", утвержденного приказом Росстандарта от 29 ноября 2016 г. № 1842-ст (вступил в силу 1 января 2018 года). При этом нужно понимать, что речь идет об автономности в техническом смысле слова, а не об автономии, свойственной, например, личности. 

Андрей Незнамов отметил, что при ответе на вопрос о необходимости урегулирования проблем искусственного интеллекта чаще всего апеллируют к следующим причинам. Если гипотетически говорят о "сильном" интеллекте, то называют в качестве причин экзистенциальные риски, а также социально-экономические и культурные последствия. Если же речь идет об актуальных вопросах, связанных с так называемым "слабым" или "прикладным" искусственным интеллектом, то в обоснование необходимости правового регулирования приводят возникающие проблемы правоприменения при принципиальном отсутствии норм об искусственном интеллекте и потребность целенаправленного воздействия на процесс развития технологий. 

Регулирование, как пояснил Андрей Незнамов, может осуществляться на четырех уровнях:

• частной инициативы – ярким примером могут служить Азиломарские принципы искусственного интеллекта 2017 года, разработанные в Азиломаре (США) участниками профильной конференции, которые подписало уже более 3,5 тыс. ученых, разработчиков и экспертов;
• саморегулирования – то есть путем выработки принципов и норм заинтересованными компаниями (на данный момент это, например, Google, Facebook, Microsoft и некоторые другие);
• национального регулирования – так, в Китае в 2017 году приняли "План развития технологий искусственного интеллекта нового поколения", согласно которому к 2030 году КНР должна стать крупнейшим инновационным центром и крупнейшей "умной экономикой" мира, а оборот в сфере искусственного интеллекта планируется увеличить до $150 млрд;
• наднационального регулирования – то есть путем принятия международных документов (которых на данный момент пока нет).

Эксперт сказал, что одним из ключевых вопросов в сфере искусственного интеллекта является вопрос о том, может ли последний являться субъектом права, а не только объектом. По его мнению – может, особенно учитывая то, что существует и всеми признается правовая фикция юридического лица. 

Юрист московского офиса компании Baker & McKenzie Вадим Перевалов считает, что следует на законодательном уровне регулировать права на объекты, созданные с помощью искусственного интеллекта, поскольку вряд ли желательна ситуация "узаконивания воровства". Так, на практике могут возникнуть проблемы с обеспечением патентной охраны результатов деятельности искусственного интеллекта, и в итоге продукция компаний, использующих соответствующие современные технологии, может оказаться не защищенной от неправомерного использования третьими лицами, в отличие от других хозяйствующих субъектов с "привычными" методами работы.

По мнению эксперта, нужно защищать инвестиции не только тех предпринимателей, которые вкладывают средства "в инженеров", непосредственно создающих объекты патентной охраны, но и тех, которые направляют финансовые средства на привлечение программистов, совершенствование технологий искусственного интеллекта, продукция которого не имеет "живого" автора в привычном понимании. 

Ключевая проблема защиты интеллектуальных прав на объекты, созданные искусственным интеллектом, заключается в том, что согласно ст. 1347 ГК РФ автором изобретения, полезной модели или промышленного образца признается гражданин, творческим трудом которого создан соответствующий результат интеллектуальной деятельности. Эксперт пояснил, что первым проблемным моментом является то, что для обеспечения патентной охраны необходим гражданин-создатель объекта, вторым – то, что нужно прилагать творческий труд. Однако алгоритмы, которые применяются искусственным интеллектом, вряд ли подпадают под понятие творческого труда. Тем более трудно определить конкретного человека, чей вклад в создание продукции искусственным интеллектом является наиболее весомым.

Вадим Перевалов отметил, что это может быть создатель искусственного интеллекта (создатель кода), "пользователь" искусственного интеллекта (тот, кто поставил "задачу") или владелец IT-мощностей, или ответственный за обучение искусственного интеллекта. Именно по причине такой множественности лиц, прямо или косвенно задействованных в процессе создания искусственным интеллектом тех или иных результатов, эксперт считает необходимым реформировать ГК РФ в этой области с позиций нейтрального подхода к интеллектуальной собственности искусственного интеллекта. Иными словами, авторство стоит закрепить за неким "лицом", под которым можно будет понимать в зависимости от ситуации тех или иных субъектов.

Например, можно указать на "лицо, создавшее условия", необходимые для выработки искусственным интеллектом результатов деятельности. При этом конкретные ситуации в случае споров будут при таком подходе уже разрешаться судами, отметил эксперт. Он также обратил внимание на то, что именно указанный нейтральный подход был рекомендован к применению в гражданско-правовом регулировании в сфере робототехники Резолюцией Европарламента от 16 февраля 2017 года (2015/2103(INL)).


***

Таким образом, очевидно, что существуют вопросы, касающиеся искусственного интеллекта, которые нуждаются в регулировании. Во-первых, это необходимо, чтобы обеспечить правовую охрану результатам деятельности искусственного интеллекта и, следовательно, защитить интересы компаний-владельцев соответствующих технологий. Во-вторых, такое регулирование требуется для того, чтобы задать с помощью права приемлемый для общества вектор технологического развития и свести к минимуму ситуацию правовой неопределенности в этой сфере.